Она устала от спорта, но хочет добраться до Олимпиады и стать депутатом, когда закончит карьеру и Финансовый университет. Двукратная чемпионка мира по синхронному плаванию Майя Дорошко дала откровенное интервью Спорт перед долгожданным чемпионатом мира в Сингапуре.
«Начинаю думать о Сингапуре и становится страшно»
— Майя, есть ли тревога перед первым за долгое время крупным стартом?
— Я пока не могу сказать, что сильно волнуюсь или нервничаю, но когда начинаю об этом думать — становится страшно. Все-таки мы долго были отстранены, изменились правила, нас подзабыли. Появились новые лидеры. Конечно, возникает вопрос, как будет судейство, как нас воспримут, как оценят наш артистизм. Когда приедем в Сингапур, буду сильно переживать, поэтому сейчас стараюсь об этом меньше думать.
— Чувствуется некая отстраненность от других спортсменов, так как выступать придется в нейтральном статусе?
— Конечно, обидно, что мы не можем выступать под российским флагом, носить экипировку с эмблемой страны. Но все и так прекрасно знают, откуда мы. Узнают нас в соцсетях, по прошлым выступлениям. Наши тренеры — личности очень известные в профессиональной среде. Вот даже на старте в Египте многие подходили, общались. Кто-то даже говорил, что скучали по нам.
— Вражды точно не чувствуется?
— Нет, совсем. Если судить по нашему старту в Египте — абсолютно ничего подобного не было.
— Во время этапа Кубка мира в Египте украинские синхронистки отказались фотографироваться с вами после технической программы. Это вас задело? Ожидали ли вы такого поведения?
— Не то чтобы мы этого ожидали, но такой вариант мы рассматривали. Это могло произойти. При этом с их стороны не было никакой агрессии — ни от девочек, ни от тренеров. Никто ничего плохого нам не сказал.
Кроме того, в регламенте соревнований не прописано, что спортсмены обязаны пожимать друг другу руки или фотографироваться вместе. Это, скорее, традиция. Мы сами всегда это делаем — как знак уважения к соперникам.
Честно говоря, этот момент никак не повлиял на наше настроение. Мы очень переживали из-за самого выступления: все-таки это был первый международный старт, да еще и в обновленном составе. Поэтому на фоне этих эмоций такие детали ушли на десятый план.
«Я чуть не утонула на тренировке»
— World Aquatics смягчила одно из требований к нейтральным спортсменам — теперь разрешено давать интервью журналистам прямо во время соревнований. Конечно, с определенными ограничениями: не затрагивать политические темы, конфликты и прочее. Такие шаги — дают ли они надежду, что вскоре получится снова выступать без ограничений?
— Да, абсолютно. Перед Новым годом, в декабре, я, честно, не верила, что мы в марте вообще сможем поехать на этап Кубка мира — тем более на чемпионат мира в Сингапур. Казалось, это вряд ли возможно. Но потом сменилось руководство, и у нас теперь большая объединенная Федерация водных видов спорта. Президент федерации — Дмитрий Аркадьевич Мазепин — на личных встречах и в интервью говорил, что проводится большая работа. И результаты этой работы мы уже видим.
Очень быстро удалось получить нейтральный статус, оперативно заявиться на соревнования. Все прошло хорошо. Плюс нам улучшили условия на базе «Озеро Круглое» — поменяли матрасы, подушки, сделали все для комфортного восстановления после тренировок. И Дмитрий Аркадьевич прямо сказал: он уверен, что скоро мы сможем снова выступать под своим флагом, со своим гимном. И знаете, я ему поверила. Потому что видно: за словами стоят реальные действия. Все, что уже сделано, внушает доверие.
— Нейтральный статус накладывает ограничения. Например, контроль за публикациями в соцсетях — это действительно так?
— Да, конечно. Хотя я человек, может быть, и эмоциональный, но прекрасно понимаю, что соцсети — это не место, где можно «выплеснуться» без последствий. Я сто раз подумаю, прежде чем что-то опубликовать. Потому что интернет все помнит.
— Синхронное плавание становится более техничным — или, по вашим ощущениям, артистизм все еще играет решающую роль?
— В целом, идея изменений правил хорошая. Но реализация, честно говоря, мне не очень нравится. Некоторые движения, которые сейчас входят в обязательный каталог для составления программы, вызывают вопросы: по ним сложно объективно оценить уровень подготовки спортсмена.
Плюс, если бы судейство действительно работало так, как заявлено — было бы отлично. Но, к сожалению, оценки зачастую не соответствуют реальной картинке. Даже если взять наше выступление в Египте — можно пересмотреть и увидеть, что по высоте мы часто превосходили тех, кто занял второе и третье места. Тем не менее, баллы у нас почти одинаковые.
То же самое касается и артистизма. У нас, например, была техническая программа под названием «Индийский танец». Музыка очень заводная, и мы всю программу улыбаемся — широко, с душой, по-настоящему, чтобы это было видно и зрителям, и судьям. У испанок, к примеру, похожая история — тоже вся программа проходит с улыбкой.
А кто-то, наоборот, проводит всю программу с хмурым выражением лица. И почему-то нас за артистизм оценили на 12-е место. Хотя, если сравнивать с соперниками — ничего принципиально более артистичного в их номерах не было.
— Перед чемпионатом мира, наверное, из-за этого переживания усиливаются?
— Конечно. Меня особенно удивляет, что некоторым спортсменам откровенно завышают оценки. Сейчас же балл за артистизм очень сильно влияет на итоговое место. Получается, что даже если спортсменка выполняет элементы на высокой амплитуде, с красивыми линиями, в отличном синхроне — она все равно может проиграть участницам, которые технично выступают слабее, но зато, условно, «более артистично». Хотя по факту — они просто кривляются. И для меня это уже немного уходит от сути профессионального спорта. Оценивать кривляния — это ближе к шоу, а не к большому спорту.
— После изменения правил некоторые синхронистки говорят, что у них чуть ли не «жабры вырастают», настолько стало тяжело находиться под водой. Возросла ли нагрузка с точки зрения нехватки кислорода?
— Однозначно стало тяжелее. Вот буквально на днях это особенно почувствовалось. Видимо, из-за перелета, общей усталости, накопившегося напряжения — стало не хватать воздуха. Реально стало плохо от гипоксии. Я, конечно, пришла в себя буквально через две минуты, но сам момент был очень неприятным. Раньше со мной такого никогда не случалось.
— То есть вы начали терять сознание?
— Почти. Я доделывала связку, и в конце поняла, что у меня просто не двигаются ни руки, ни ноги. Как будто тело перестает слушаться. Начала тонуть — не было сил держаться. Выплыла, попыталась отдышаться, но меня начало трясти. Буквально все вокруг как будто дрожит, и я сама тоже.
Пыталась сделать вдох — и захлебнулась. Началась паника. Просто испугалась. Хорошо, что рядом была моя напарница — она сразу помогла. Через пару минут я уже пришла в себя, и мы продолжили тренировку. Но теперь я с опаской отношусь к этой связке. Все время думаю об этом моменте. Это было страшно.
«Синхронное плавание уже не так радует, тяжело сдержать слезы»
— Кто вас вдохновляет в синхронном плавании?
— Российские спортсменки. Наталья Ищенко — невероятно красивая синхронистка, и как солистка, и по технике. У нее потрясающие ноги, линии — на ее программы было просто приятно смотреть.
И, конечно, Света Колесниченко. Мне посчастливилось с ней поработать, и в процессе я поняла: вот он, настоящий профессионал. Мне хотелось взять от нее как можно больше — и в плане подхода, и в плане техники. Ну и, естественно, Светлана Ромашина. Это звезда мирового уровня. Очень техничная, очень сильная спортсменка. Настоящая легенда синхронного плавания.
— Колесниченко ушла в декрет. Есть ли у нее шанс вернуться к Олимпиаде? Хотели бы вы снова с ней поработать?
— Не хочу загадывать. Думаю, что Свете, скорее всего, захочется подольше побыть в роли мамы. Я бы с удовольствием еще с ней поработала, но сейчас у меня новая напарница, и мы наладили отличный контакт. Поэтому — как жизнь повернется.
— Насколько реально вернуться в свою лучшую форму после перерыва?
— Абсолютно реально. Физически — да, непросто. Но самое тяжелое — это психологически оторваться от семейной жизни и снова полностью погрузиться в спорт. Когда готовишься к Олимпиаде, ты практически не вылезаешь из бассейна. А если ты выступаешь еще и в индивидуальных программах, а их сейчас нужно делать целых пять — это очень много. Но чтобы вернуться в форму, полугода, возможно, будет достаточно.
Наталья Сергеевна Ищенко возвращалась, Света Ромашина, Александра Пацкевич — и все они подходили к соревнованиям в отличной форме.
— Есть ли жизнь после синхронного плавания?
— Раньше я очень переживала по этому поводу. Прямо загонялась. Не понимала, куда двигаться дальше. Тренером быть особо не хочется, а в других сферах я себя вообще не пробовала. У кого-то, например, есть творческие увлечения — кто-то классно делает макияж, кто-то рисует, поет, играет. А у меня таких ярко выраженных талантов вроде бы нет.
Сейчас я решила: сначала завершу карьеру, а потом уже буду думать, что делать дальше. Было бы интересно получить еще одно образование. Я даже хотела поступить прошлым летом в Финансовый университет. Но поняла, что с текущей нагрузкой просто не осилю необходимый объем учебы. Я закончила РГУФК, и мои знания по экономике пока довольно базовые. Ну, знаю, что такое инфляция (смеется), но для магистратуры этого явно недостаточно. Так что дойду до финиша, а там посмотрим.
— Но сейчас о завершении карьеры речи не идет, правильно понимаю?
— Нет, пока точно нет. До чемпионата мира — сто процентов продолжаю. А дальше… посмотрим. В целом, силы есть, настрой. Значит, можно и нужно продолжать.
— А до допуска были сложные моменты, грустные мысли?
— Да, конечно. Мотивация терялась. Особенно когда вступили в силу новые правила. Очень расстроилась в какой-то момент — даже просто смотреть программы соперников стало неинтересно.
Вроде бы нужно анализировать, что и как они делают, это ведь мои прямые конкуренты. Но я ловила себя на мысли: мне не хочется это смотреть. На Олимпиаде-2024 я, наверное, видела всего одну-две программы — и то из любопытства.
А ведь я человек, который с детства в синхронном плавании, мне всегда было интересно следить за выступлениями, искать интересные элементы, вдохновляться. А тут — ничего. И это расстраивает. Даже я, спортсмен, не всегда понимаю, что происходит в воде, то что уж говорить о зрителях. Хочется, чтобы наш вид спорта был более понятным, живым, популярным.
— Вы упомянули Наталью Ищенко, она министр спорта Калининградской области. Майю Дорошко можем увидеть в политике?
— Задумывалась — еще до всей этой истории. Так, мечтательно. Знаете, кто-то в детстве хотел стать космонавтом, а я — президентом. Тогда я не связывала это со спортом, просто фантазировала.
Сейчас понимаю: если я почувствую, что могу быть полезной, что могу реально что-то сделать для общества — то с удовольствием пошла бы в политику. Это совершенно новая сфера, и если она меня заинтересует, я уверена, что смогу быть хорошим работником.
Недавно кто-то меня спросил: «Тебе вообще нравится синхронное плавание?» Я задумалась и честно ответила: не очень. Уже не так, как раньше. А мне говорят: «Представь, тебе не нравится, а ты достигла таких высот. А если бы тебе нравилось — вообще бы горы свернула». И я подумала — да, это правда. Если мне будет интересно и по-настоящему важно дело, которым я займусь после спорта — я точно смогу принести пользу.
— Синхронное плавание вас уже не так радует из-за новых правил или усталости?
— И то, и другое. Новые правила, усталость, и уже начинаются какие-то болячки. Иногда просто становится жалко себя. Думаешь: «Зачем? Я сейчас чуть не утонула. Ради чего? Я же могу сидеть дома, выращивать огурцы… а я тут — тону».
Но потом я нахожу силы продолжать. Я понимаю, что положила на этот спорт всю жизнь. Хочется титулов.
Я всегда шла к Олимпиаде, но стала к этому относиться спокойнее — потому что уже пропустила две. Первая — это Олимпиада 2021 года. Я тогда ездила с девочками на предолимпийский сбор в Улан-Удэ. Причем со сломанной ногой. Они уехали в Токио, а я вернулась в Москву. Конечно, была грусть, но я верила: моя Олимпиада — впереди. Я поеду, 100%. Это давало мне мотивацию.
Но потом случилось отстранение. И снова — Олимпиада мимо. После я решила: буду ориентироваться на ближайшие старты. Сейчас для меня главный фокус — чемпионат мира.
— Но все-таки мысль об Олимпиаде в 2028 году остается? Или уже тяжело верить, потому что страшно разочароваться снова?
— Я всегда стараюсь настраивать себя на худший сценарий. В глубине души это не закрытая тема. Я все еще думаю об Олимпиаде. Но понимаю, насколько устала. Мне становится тяжело находить в себе силы. Я стала чаще плакать. Этот год какой-то особенно сентиментальный. Обычно я почти никогда не плачу, особенно на людях. Если уж и случается, то только дома, когда никто не видит. А сейчас — бывает, что хочется разреветься прямо на тренировке. Ком в горле. Иногда смотрю на свою напарницу — и тоже наворачиваются слезы. Просто очень много накопилось.
— Недавно у Международного олимпийского комитета появился новый президент — женщина. Важный шаг для женского спорта?
— Раньше я не особо ощущала какое-то ущемление или дисбаланс. Но это здорово, что женщинам начинают доверять, признают их профессиональные качества и достижения.
— Многие надеются, что с приходом Кирсти Ковентри могут измениться и подходы к российским спортсменам.
— Есть. Хочется верить, что действительно что-то сдвинется с мертвой точки. Нам, кстати, Дмитрий Аркадьевич Мазепин говорил, что есть контакт с новым президентом, и это обнадеживает.
Свежие комментарии