Созданная за тысячи лет до мифа о Зевсе статуэтка переписала историю человеческого воображения

В Израиле обнаружена уникальная глиняная статуэтка возрастом 12 тысяч лет

В Израиле обнаружена уникальная глиняная статуэтка возрастом 12 тысяч лет, изображающая сцену соития гуся с женщиной. Находка проливает свет на символическое мышление натуфийских охотников-собирателей и считается древнейшим изображением взаимодействия человека и животного.

Фото: t.me/glasnaya_media

Задолго до того, как в древнегреческих мифах Зевс предстал перед Ледой в образе лебедя, на территории современного северного Израиля уже существовали сложные представления о связи человека и птицы. Недавно изученная статуэтка из обожжённой глины, возраст которой достигает 12 тысяч лет, изображает гуся в момент спаривания с женщиной. Эта находка стала древнейшим известным изображением женщины в Юго-Западной Азии и самой ранней в мире сценой взаимодействия человека и животного, выполненной в глине.

Объект был идентифицирован археологом Лораном Давином из Еврейского университета в Иерусалиме при разборе десятков тысяч глиняных фрагментов, собранных на стоянках натуфийской культуры. Учёный описал момент обнаружения как потрясение: извлекая из коробки небольшой глиняный фрагмент, он сразу разглядел в нём человеческую фигурку, а затем и птицу, лежащую на спине.

Поясним: натуфийцы, жившие в Леванте между 15 000 и 11 500 лет назад, занимают особое место в истории. Дело в том, что они ещё оставались охотниками-собирателями, но уже строили каменные дома, создавали кладбища и развивали символическое искусство. Однако полные изображения людей встречаются у них крайне редко, а сцены взаимодействия с животными до сих пор были неизвестны.

Статуэтка, найденная на памятнике Нахаль Эйн-Гев II, имеет высоту всего 37 миллиметров, но отличается тщательной проработкой деталей. На глине сохранился отпечаток пальца, принадлежавший молодому человеку или взрослой женщине, что говорит об особом внимании, уделённом созданию этого предмета. После высыхания фигурка была обожжена при температуре около 400 градусов по Цельсию — невысокий показатель для керамики, но достаточный для предотвращения растрескивания. На плече женщины и клюве гуся остались следы красного пигмента на основе гематита, указывающие, что статуэтка была ярко окрашена.

Поза гуся точно воспроизводит брачное поведение самцов серых гусей: птица изображена сидящей на согнутой спине женщины, с крыльями, частично обхватывающими её тело, и шеей, вытянутой вперёд, как будто стремящейся обхватить затылок женщины. Это означает, что перед нами не сцена охоты или трофей, а сознательное воспроизведение воображаемой встречи между видами. Такое изображение отражает мировоззрение, в котором животные наделялись собственной волей, намерениями и ролью в духовном порядке. Подобные верования хорошо известны по шаманским практикам охотников-собирателей по всему миру, но в Юго-Западной Азии они нашли материальное выражение гораздо раньше, чем предполагали учёные.

Женская фигура также выполнена с необычной для той эпохи выразительностью: согнутая поза, обозначенный лобковый треугольник, накладные украшения на груди и тщательно вылепленные черты лица делают её древнейшим натуралистическим изображением женщины в Леванте. Изысканность статуэтки свидетельствует и о технологическом прогрессе: преднамеренный обжиг глины в этом регионе только начинал развиваться, и находка показывает, что корни керамического производства уходят глубже в доисторическую эпоху, чем считалось ранее.

На стоянке Нахаль Эйн-Гев II в большом количестве найдены костные останки гусей, причём жители явно отдавали предпочтение серым гусям, особенно используя их крылья и перья для украшений и ритуальных костюмов.

«Статуэтка, таким образом, могла быть материальным выражением сложных отношений — практических, символических и, вероятно, мифических — между людьми и гусями. Она создана в период, когда натуфийские общины переходили к оседлому образу жизни, их социальная идентичность формализовалась, а художественные традиции становились более экспериментальными», — поясняют исследователи. Эта «технология воображения», как называют её археологи, предвосхитила символические революции, сопровождавшие переход к земледелию и постоянным поселениям.